[ Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Боевой опыт снайперов
СкифДата: поневольник, 07.05.2018, 13:57 | Сообщение # 1
Боец
Группа: Чатланин
Сообщений: 7750
Награды: 0
Репутация: 130
Статус: Offline
Хорошо сказано)))
Снайпер- это боец с высшим стрелковым образованием!
Интересный отрывок вот тут

Зачем и почему все это нужно, очень четко и доходчиво изложил писатель В. Кожевников в рассказе "Высшее стрелковое образование" (приводится сокращенно)."...Хотелось курить, но спичек не было. Остановившись возле солдата, при свете луны озабоченно перебиравшего ружейные патроны, попросил огня.- Что это вы с патронами делаете?- Сортирую, - сказал боец и, поднеся кулак с зажатым патроном к своему уху, он потряс им. Отложил патрон в сторону.- А это что, испорченный?- Есть такое подозрение. Я человек привередливый, чуть вмятинка или пуля слабо сидит, принять не могу...- Ну а сами почему не отдыхаете?- Спокойствия нету. Я ведь в штурме по своей специальности первый раз буду. Раньше все из засады бил, с ассистентом.- С каким ассистентом?- С учеником. Он наблюдение вел. А я в это время глазами отдыхал. Раньше я один работал, так глазное утомление к концу вахты наступало, хоть и морковку ел. В ней, в морковке, витамин для глаз полезный есть. На себе испытал.- Вы снайпер?- Именно. Боец с высшим стрелковым образованием. Другие думают так: прицелился, надавил на спусковой крючок - и готов фашист. Нет, тут культурный подход требуется. Извините, вы на восемьсот метров фашиста между глаз снять можете? Науку для этого представляете себе? Так я вам скажу. Первое - сумей определить, что он от тебя на восемьсот метров находится, а не на шестьсот или семьсот пятьдесят. Для этого отточенный глазомер требуется. По углам дальность вычислить - геометрия нужна.Пуля, когда летит, вращается слева направо и дает отклонение вправо. На шестьсот метров она на 12 сантиметров отклоняется, а на восемьсот - уже на 29. Зная эту цифру, и держи в соответствии мушку. А если сильный боковой ветер, тут как? Выноси точку прицеливания на две фигуры. Но ведь разные обстоятельства могут быть. И ветер, и фриц бежит - да еще в разные стороны... Тут такое сложение и вычитание - голова вспухнет. А времени тебе отпущено всего три секунды. Профессор, и тот вспотеет.Вы в дивизионной газете читали, как я со знаменитым немецким снайпером поединок вел? Как в туше конской сидел и как ассистент одновременно со мной по немцу бил, чтобы на себя огонь привлечь? А главное не сказано, почему я фашиста свалил.А свалил я потому, что культурнее его оказался, в секундной арифметике его превзошел, хоть он в Берлине особую школу кончил с отличием.На Миусе я в засаде сидел. Через реку за фрицами охотился. И не охота это была, а срам: за три дня ни одного не снизил, Позор! Уж я, знаете, и винтовку заново пристреливал, и моркови по полкилограмма кушал, и к капитану за консультацией обращался. Все напрасно - недолет! Ночью нагишом через реку с веревочкой плавал, чтоб удостовериться в расстоянии. Не помогло. Тогда я снайперу Чекулаеву письмо написал. И что вы думаете? Телеграмма: "Через водную преграду нужно брать больший угол возвышения, так как холодный воздух и влажность снижают траекторию"."...спасибо говорю снайперу, который нас сопровождал. Полз я к доту с толом. А впереди меня траншеи с немецкими пулеметчиками. Пригнули головы и ведут огонь. Слепой огонь мне не препятствие. Вот если кто из них голову вскинет да взглянет, тогда мне, конечно, конец.И вот приподнялся один, автомат поднял, прямо в глаза взглянул и бац - сел замертво. Дальше ползу. Еще один вскочил, но и у него из головы брызнуло. И стало мне понятно, как Кондратюк (снайпер) меня своей меткой пулей сберег. Потом Кондратюка другим подрывникам одалживали. Прямо ангел-хранитель, а не человек. Но мы его тоже без присмотра не оставляли. Автоматчик за ним следовал, как за генералом. И пулеметчикам наказ был - в случае чего прикрыть"."...он на горе остался. Объяснял нам, что в горах воздух особенный, прозрачный. Говорят, когда через ущелье огонь ведешь, обман в расстоянии до точки прицеливания происходит. Он сейчас проверяет, как прицел устанавливал: правильно или нет. Ему цифры нужны. Ребят снайперскому делу учит. На все объяснение требуется. Вот он для умственного отчета и обследует".


Рысь-НН это моя работа, моё увлечение,мой полк и мое знамя.
 
СкифДата: череда, 06.06.2018, 16:49 | Сообщение # 2
Боец
Группа: Чатланин
Сообщений: 7750
Награды: 0
Репутация: 130
Статус: Offline
интересная статья
https://zen.yandex.ru/media....284808e
Снайпер без чуйки долго не живет


Рысь-НН это моя работа, моё увлечение,мой полк и мое знамя.
 
СкифДата: четверх, 28.03.2019, 08:14 | Сообщение # 3
Боец
Группа: Чатланин
Сообщений: 7750
Награды: 0
Репутация: 130
Статус: Offline
Интересный опыт применения (если Мадуро не врет конечно)

https://www.rbc.ru/politics/28/03/2019/5c9c4ad09a79478121766e2d

Цитата
Нападение снайпера, действовавшего в интересах венесуэльской оппозиции, стало причиной третьего за месяц отключения электроэнергии в стране, заявил президент Николас Мадуро. Жители 16 штатов страны остались без света 25 марта


Рысь-НН это моя работа, моё увлечение,мой полк и мое знамя.
 
СкифДата: вздорник, 20.08.2019, 13:59 | Сообщение # 4
Боец
Группа: Чатланин
Сообщений: 7750
Награды: 0
Репутация: 130
Статус: Offline
Интересная статья
https://vk.com/feed?w=wall-165546399_119192
Памятка снайперу

Наша служба и опасна, и трудна…
Снайперов, попадавших в плен, уничтожали на месте и без лишних церемоний. Солдаты ненавидели их. Им случалось бывать под пулеметным огнем и артиллерийским обстрелом, прятаться от осколков. Каждый ходил в штыковую атаку и вступал в рукопашную с солдатами противника, но никто не мог спокойно думать о том, что какой-то гнусный тип специально берет его на мушку и хочет пристрелить втихомолку.
Гарри Фэрнес, английский офицер

Особо следует отметить, что ко всем превратностям и опасностям тропы войны добавляется еще и то, что снайпер подвергается чрезвычайно высоким психическим нагрузкам, потому что постоянно работает на передовой, т. е. на границе территории, занятой противником, или на ней самой, осознавая, что где-то рядом всегда находятся солдаты противника, которые не знают слова «военнопленный», когда речь идет о снайперах. Можно не сомневаться, что пойманного снайпера ожидает почти неминуемая смерть. Известно, что в 1199 году король Ричард I во время Крестового похода был ранен в плечо прицельным выстрелом из арбалета, который произвел швейцарский наемник по имени Пьер Базиль (также известный как Бертран де Гудрун). Развилось заражение, от которого Ричард скончался. Предание сообщает, что «после его смерти со стрелка заживо содрали кожу, а труп затем повесили на стене» (что очень характерно для того времени. – А.А).
Меткие стрелки-одиночки были всегда. Перечитайте «Молот ведьм», он же «Маллеус малефикарум», – настольную книгу святой инквизиции, практическое пособие по борьбе с ересью и колдовством, писанное в XV веке отцами Яковом Шпренгером и Генрихом Инститорисом. В ней есть интересный момент, имеющий прямое отношение к истории снайперов.
Практически все обвинения «Молота ведьм» в колдовстве направлены против женщин. Только один вид колдовства ученые отцы-инквизиторы приписывают мужчинам – колдовскую стрельбу. Колдовство описывают следующим образом: стрелок, спознавшийся с дьяволом и заручившийся его поддержкой, должен ежедневно делать три или четыре выстрела в святое распятие. В этот же день он сможет по желанию произвести столько же абсолютно точных и убойных выстрелов по живым людям, спастись от которых у жертв не будет никакой возможности. За исключением считаного числа колдовских выстрелов, такой стрелок поражает цели не лучше и не хуже других, на обычном человеческом уровне. Причем неважно, утверждают святые отцы, какое именно оружие использует стрелок-колдун – лук, арбалет или аркебузу. Далее они свидетельствуют, что данное колдовство весьма распространено в Германии, так как многие распятия, стоящие вдали от людных мест, например на перепутье дорог, часто изуродованы многочисленными следами от стрел и пуль. Утверждают, что в феодальных армиях того времени наемные стрелки-колдуны были нормой, требуют изгонять их и угрожают карами правителям, нанимающим таких стрелков.
В подтверждение своих слов Шпренгер и Инститорис рассказывают историю известного им стрелка-колдуна по имени Пункер из Рорбаха в Южной Германии. Пункер служил у некоего князя по прозвищу «Бородатый». При осаде замка Ланденбруннен Пункер постепенно перестрелял всех его защитников, кроме последнего, после чего, естественно, замок пал. Практиковал он свое колдовство именно вышеописанным способом, и еще – Пункеру надо было обязательно посмотреть в глаза будущей жертве… Святые отцы рассказывают дальше: однажды некий знатный человек пожелал, чтобы Пункер продемонстрировал ему свою меткость, и в качестве мишени положил на берет сына Пункера мелкую монетку. Стрелок неохотно согласился, достал две стрелы: одну вложил в арбалет, вторую сунул за пазуху. И сбил монетку выстрелом. После чего знатный спросил его: а зачем вторая стрела? На что Пункер ответил, что не хотел подвергать столь опасному соблазну помогающего ему дьявола, который, как известно, великий обманщик и путаник, и если бы черт обманул его и сын был бы убит, то вторая стрела для тебя, знатный человек…
Вы никого не узнали в этой легенде? Правильно, народный герой Швейцарии, выдающийся стрелок Вильгельм Телль. Габсбургский наместник Геслер заставил его стрелять в яблоко на голове сына Телля за проявленное неуважение к шляпе герцога. Телль тоже отложил вторую стрелу, тоже поразил цель. А потом, как и полагается достойному снайперу, подстерег наместника в горах и из засады убил выстрелом из арбалета.
Интересно, практикующие стрелки не хотят попробовать описанную учеными святыми отцами методику повышения меткости? Не советуем. В конце концов заберет их душу дьявол, он всегда счет за услуги оплатить требует, в аду гореть будете. Надо помнить главное: помощь темных сил к победе не приводит. Да и не верится, что Телль, память о котором бережно хранят швейцарцы, был колдуном. Он был снайпером!
Один из снайперов заметил однажды, что если его поймают, то он «станет главным развлечением на весь следующий день». Есть много исторических свидетельств о том, что стрелков, пойманных во время войн Америки за независимость, казнили на месте, несмотря на то что это совершенно противоречило принятым тогда правилам ведения военных действий. Так, одно интересное предложение из статьи в «Нью-Йорктайме» показывает отношение к метким стрелкам, бытовавшее во время американской Гражданской войны – первого конфликта, в котором начали использоваться снайперы. Автор статьи, рассказывая о стрелках полковника Бердана в армии Союза, отмечает, что главная опасность для снайпера в бою состояла в том, что он «рисковал быть отрезанным кавалерией, т. е. подвергнуться неминуемой казни, которая ожидала его после попадания в плен». Эта фраза дает представление о судьбе, ожидавшей попавшего в плен снайпера уже в то время, и наглядно демонстрирует неприязнь, которую испытывали обычные солдаты в отношении снайперов.
Действительно, попадая под огонь снайпера, пехота всегда делает все возможное для того, чтобы найти его и убить, вплоть до таких мер, как вызов артиллерии, танков или даже авиации. Австралийский пехотинец Джордж Митчелл во время службы на Галлиполи писал в дневнике: «7 мая. Турка мы ничуть не жалеем. Пойманный снайпер немедленно закалывается штыками». Когда Харри Фернесс подстрелил высокопоставленного немецкого офицера, он тут же оказался под таким продолжительным и яростным артобстрелом, что его несколько раз выбрасывало из окопа. Лишь по счастливой случайности он остался в живых, перестав тогда что-либо слышать и понимать. Всеобщая ненависть к снайперам нигде не проявлялась столь открыто, как на Восточном фронте в 1941–1945 годах, где снайперы, как правило, имели при себе пистолет – не для того, чтобы отстреливаться, а чтобы не попасть живым в руки врага. А дело в том, что по неписаным правилам войны брать в плен снайперов было не принято (как и огнеметчиков, и гарнизоны ДОТов) – они расстреливались на месте.
Характерно, что уже на фронтах Первой мировой войны сформировалось негативное отношение к снайперам как к «убийцам, стреляющим исподтишка». Одно из редких свидетельств о действиях пехотинцев после пленения снайпера во время Первой мировой войны содержится в краткой записи из дневника лейтенанта С.Ф. Шинглтона, офицера британской полевой артиллерии, датированной 16 июля 1916 года: «Королевские шотландцы поймали и повесили снайпера. Артобстрелы и очень много снайперов». Один британский снайпер был свидетелем подобного случая в 1944 году, во время наступления во Франции, после того как он выкурил немецкого снайпера из жилого дома: у того кончились патроны, он выбросил винтовку наружу через окно и вышел с черного хода с поднятыми руками. В это время мимо проходил британский офицер, чьи солдаты понесли страшные потери от меткой стрельбы этого снайпера. Он вытащил револьвер и застрелил немца. Иногда даже старшие офицеры ясно выражали довольно негативное отношение к снайперам. В 1944 году генерал Омар Бредли дал понять, что будет не против, если со снайперами будут обращаться «пожестче», чем с обычными военнопленными. В конце концов, «сидит себе снайпер, постреливает и думает, что потом спокойно сдастся, – так не годится. Это нечестно».
Но еще больший интерес, наверное, представляет неприязнь многих фронтовиков к своим же снайперам. Дело в том, что одна из величайших несправедливостей снайперской профессии состоит в том, что соратники зачастую относятся к снайперу почти с такой же неприязнью, что и враги. Началось это в окопах войны 1914–1918 годов и объясняется просто: когда снайпер начинал действовать на каком-либо участке, на головы сидевших там солдат обрушивался сокрушительный удар возмездия. Это мог быть ураганный артиллерийский или минометный обстрел, с помощью которого разъяренные солдаты противника желали отомстить за смерть товарища, нередко нанося тяжелые потери сидящей в окопах пехоте, которая вполне обоснованно полагала, что никак этого не заслуживает. В то же время для неприязни, проявляемой солдатами к снайперам и их профессии, были и другие основания, более глубокие и зловещие. В гражданской жизни нас всех учат относиться к человеческой жизни как к чему-то священному, но на войне это фундаментальное представление о ценности человеческой жизни неприменимо. Большинству солдат удается мириться с отказом от мирных убеждений, когда им приходится убивать, защищая самих себя или товарищей, и это считается приемлемым с точки зрения морали. При этом для большинства пехотинцев отвратительна сама мысль о том, что кто-то может преднамеренно выслеживать людей, словно дичь на охоте. Одна из причин, раздражавших солдат-фронтовиков, несомненно, состояла в том, что снайпер отличался от них тем, что в буквальном смысле слова держал в руках человеческую жизнь, а сам был олицетворением смерти.
Один немецкий снайпер писал, что следовал одному-единственному правилу: наведя перекрестье прицела на цель, он стрелял независимо оттого, кем был тот человек и чем он занимался. У обычного солдата война заключалась в исполнении приказов, поэтому для большинства бой был сравнительно обезличенным делом, которое надо было делать как можно быстрее и с наименьшим риском. Снайперов всегда окружала тайна, потому что им было запрещено рассказывать, чем и где они занимались, и это тоже способствовало укреплению их репутации хладнокровных убийц. Британский офицер Фредерик Слит, служивший снайпером во Франции во время Первой мировой войны, писал о том, что пехотинцы на переднем крае с трудом сходились со снайперами, «потому что было в них что-то такое, что делало их непохожими на обычных людей, из-за чего солдаты чувствовали себя неуютно».
Этому заявлению год за годом вторят рассказы пехотинцев, которые мало что понимали в снайперских делах и видели в них только беспринципных, никому не подконтрольных охотников, вряд ли понимая важность работы снайперов, защищавших своих солдат от снайперов с той стороны. Зачастую эта неприязнь принимала откровенные формы, когда солдаты демонстративно лишали снайперов компании на отдыхе, отказываясь с ними общаться. Тем не менее на переднем крае снайперы были единственно возможным средством борьбы со снайперами противника, и пехотинцы это знали, потому что всякий раз, когда их прижимал к земле невидимый враг, они кричали: «Снайпера!» Один британский снайпер вспоминал, как в 1944 году однажды утром он выдвигался поближе к линиям немецкой обороны, минуя окопы, в которых сидели солдаты британской роты. Пока он шел мимо, они настолько достали его своими насмешками, что он вытащил боевой нож и распорол раздутый живот давно валявшейся возле окопов коровы, из-за чего солдатам, которым было некуда деться из окопов, пришлось страдать от вони, накатившей от падали. Да и во Вьетнаме снайперов-морпехов зачастую приветствовали словами: «А вот идет корпорация убийц!» – и им приходилось стоически воспринимать подобные выкрики.
Кроме того, снайперы чувствовали, что их действия весьма беспокоят гражданских, особенно в союзных странах, а действия их окружала завеса секретности, при этом об их подвигах мало кто что-либо знал. Удалось найти всего три газетные статьи о снайперах, причем все они были опубликованы в провинциальных газетах, и лишь в одной были приведены фотография и интервью со снайпером рядовым Фрэнсисом Миллером из 5-го батальона Восточного йоркширского полка. Немногие из снайперов, находящихся на службе, соглашались на подобную рекламу, вплоть до того, что отказывались фотографироваться для газет. Они избегали известности, им не хотелось, чтобы родные и знакомые знали, чем они занимаются, – из боязни осуждения с их стороны. Такое отношение вполне понятно, во многом оно объясняется традиционными идеалистическими представлениями о том, что война должна вестись «спортивно». Однако нельзя сказать, чтобы гражданские вдали от войны критично относились к работе, выполняемой снайперами, потому что те, кто не мог лично сражаться с врагом, положительно относились к мерам возмездия в любой их форме. Со слов вдовы одного британского снайпера, служившего с 1944 по 1945 год, она знала, чем он занимался на войне, и, хотя муж ее редко рассказывал о пережитом, он знал, что она его работу одобряет:
«Каждую ночь мы подвергались их [немецким] бомбардировкам, многие из моих знакомых погибли – матери, детишки, старики. Джек платил «джерри» [по-русски сказали бы «фрицам»] тем же, и нас это ободряло. Те, кто знал, что он служит снайпером, говорили: «Передай ему, пусть и за меня подстрелит кого-нибудь из этих гадов».
И все же, что интересно, однозначного отношения к снайперам не было, потому что среди своих они сами относились к своей работе с весьма жестоким чувством юмора и, надо сказать, мало что предпринимали для того, чтобы изменить отношение к себе, предпочитая оставаться в тени. Сержант Фернесс объяснял это тем, что большинство из них были людьми независимыми и зачастую необщительными, причем для этой работы наиболее подходят люди именно такого типа. «Все снайперы были добровольцами, метких стрелков никогда не зачисляли в снайперы в приказном порядке. В снайперском отделении никогда не было людей из тех, что являются «душой компании». Однажды он услышал от полкового старшины, что является самым необщительным сержантом на свете, что немало его позабавило, но это скорее говорило о складе характера самого старшины, чем о снайперах. Большинство из них были людьми тихими и осмотрительными, поскольку их профессии спешка противопоказана, и это находило отражение в их повседневных привычках. Мало кто из них курил, потому что курение плохо отражается на способности контролировать дыхание при стрельбе и вообще плохо действует на здоровье, да и пили снайперы в большинстве своем умеренно. Эта умеренность делала их непохожими на сослуживцев из обычной пехоты, которые предавались разгулу при любой возможности. Это усугублялось еще и тем, что по организационным причинам снайперы жили вместе и были освобождены от обычных фронтовых обязанностей, работали они по большей части тайно, и потому недоверие со стороны своих же пехотинцев было почти неизбежным следствием их работы, и снайперы относились к этому философски.
Иногда они даже не возражали против прозвищ, которыми наделяли их соратники. Снайперы из Холламширского батальона скорее гордились, когда один офицер, к которому они хорошо относились, называл их «Старухами с косой». Снайпер сержант Джон Фулчер писал, что во время Второй мировой войны некоторые из них поднимали психологическое воздействие на противника на невиданную высоту. Будучи индейцем из племени сиу, он отмечал, что «половина ребят в снайперском отделении были индейцами, включая двоих сиу из горного района Блэк-Хилс. Мне доводилось слышать, как другие Джи-ай называли нас дикарями. И когда они говорили: «Опять за скальпами пошли», то говорили это с восхищением, и мы воспринимали эти слова именно так». Следует сказать, что Фулчер со своими индейцами и в самом деле время от времени скальпировал убитых немцев, оставляя их на видном месте как предупреждение другим. Какое-то время спустя они узнали, что немцы решили убивать на месте плененных снайперов или индейцев. И даже в конце 80-х годов снайперское отделение одного из британских пехотных батальонов было повсеместно известно как «Лепрозорий».
Захваченный снайпер повсеместно рассматривался как лицо вне закона. Но следует сказать, что подобное отношение к снайперам совершенно несправедливо. Можно подумать,


Рысь-НН это моя работа, моё увлечение,мой полк и мое знамя.
 
СкифДата: раскисенье, 01.12.2019, 20:22 | Сообщение # 5
Боец
Группа: Чатланин
Сообщений: 7750
Награды: 0
Репутация: 130
Статус: Offline
Кто еще не читал - строго рекомендую к прочтению.Суконкин. "Деривация", часть первая.Книга о снайперах и для снайперов.На основании реальных событий и опыта снайперов в Сирии и на Донбассе.Никого не призываю, но лично я поддержу автора рублем.В приложении файл ФБ2.
Прикрепления: Sukonkin_Deriva.zip (386.1 Kb)


Рысь-НН это моя работа, моё увлечение,мой полк и мое знамя.
 
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: